Весь девятнадцатый век у писателей, которые имели дело с
этим вопросом, была фактически та же идея в памяти. Но попытка расширить это
совершенно четкое понятие на условия меньше, чем полной занятости включает
трудности. Это верно, конечно (вследствие факта убывающей доходности к
увеличению занятости относился к данному капитальному оборудованию), что любое
увеличение занятости включает некоторую жертву реального дохода тем, кто был
уже нанят, но попытка связать эту потерю для увеличения инвестиций, которые
могут сопровождать увеличение занятости, вряд ли будет плодотворна. Во всяком
случае я не знаю ни о какой попытке быть сделанным современными писателями,
которые интересуются "принудительной экономией" расширять идею
условиям, где занятость увеличивается; и они, кажется, как правило, пропускают
факт, что расширение понятия Утилитариста принудительной бережливости к
условиям меньше, чем полной занятости требует некоторого объяснения или
квалификации.
Распространенность идеи, что экономия и инвестиции, взятые в их прямом
смысле, может отличаться от друг друга, должна быть объяснена, я думаю,
оптическим обманом вследствие оценки отношения отдельного депонента к его
банку, как являющемуся односторонней операцией, вместо того, чтобы рассмотреть
его как двухстороннюю операцию, которая это фактически. Предполагается, что
депонент и его банк могут так или иначе умудриться между ними выполнять работу,
которой сбережения могут исчезнуть в банковской системе так, чтобы они были
потеряны инвестициям, или, наоборот, что банковская система может позволить
инвестициям произойти, которому никакая экономия не соответствует. Но никто не
может спасти, не получая актив, ли это быть наличными средствами или долгом или
средствами производства; и никто не может получить актив, которым он ранее не
обладал, если или актив равной стоимости недавно не произведен, или кто-то еще
расстается с активом той стоимости, которую он ранее имел.